|
Всё то, что мы жаждем вам поведать, в один жалкий дисклеймер не уложить. А книги читать — это вам не рояли грузить, тут надо подходить с умом и понимать, во что вы ввязываетесь, чем это чревато и (в идеале-то) что хотел сказать автор. В наш век высоких технологий гадать больше ни к чему! Авторы сами любезно объясняют, что они хотели сказать. Ну или хотя бы чего ждать и чего остерегаться в дебрях испещрённых пикселями страниц.
Не волнуйтесь, это не настоящий пёсий двор, а всего лишь сайт, на котором выложен роман с (почти) таким названием. Помимо романа тут есть картинки к нему и всяческая подобная дополнительная фанаберия. А больше ничего, извините, нет-с.
Читать роман. Нет, ну а вы чего ожидали?
Если верить нашему редактору (у нас есть настоящий редактор!), главная проблема, которую поднимает «Пёсий двор», звучит следующим образом: в каких случаях уместно ставить запятую после «ну»? Если же редактору не верить, а на запятые наплевать, получится что-то в таком духе: «„Пёсий двор“, собачий холод» — роман о взрослении, изменениях, трудностях, ошибках и победах кучки студентов, возжелавших своими руками изменить привычный им мир. Или, например, в таком: это книга о цене, которую приходится платить за власть. Ну или: это произведение, тонко раскрывающее преимущества социальной адаптивности слуг относительно неизбежной ригидности прочих сословий. Короче говоря, в попытках разъяснить, о чём же написан занимающий шестьдесят авторских листов четырёхтомный роман, где содержится много-много букв, можно породить много-много общих и скучных фраз. (Это роман о том, как знание иностранных языков неизбежно и многократно пригождается в жизни.) Нам, знаете ли, отчего-то кажется, что лучше предпочесть общим и скучным фразам те, что составляют текст романа, и таки открыть его. (О том, к чему приводит перспектива встречи со шваброй.) Ну или можно подбираться к чтению потихонечку, осторожно — и начать с созерцания списка героев и карты города, в котором разворачивается действие. (О любви к отечеству и том, какие формы она способна принимать.) И ещё это книга о волке, про которого так часто кричат, но которым так редко интересуются.
Знаете, чем примечателен свиной оргазм? Он длится полчаса (возможно, вы не хотели этого знать). Вот и мы всеми силами старались написать книжку в жанре свиного оргазма — то есть такую, которая не сбавляла бы обороты, а, наоборот, набирала бы их, и ставки бы всё росли, и повороты бы всё поворачивали, а герои появлялись, менялись и пропадали, но на самом деле не пропадали, это мы метафорически, а на кону уже даже не жизнь, а что-то куда большее, и вроде бы счастливый финал оборачивается новой, трудной задачкой, да и не такой уж счастливый он и был, и, понимаете, ух-х!.. Мы очень старались написать роман-сериал — погодите-погодите, поймите нас правильно. «Пёсий двор» — целостное и законченное произведение с линейным сюжетом и без всяких там клиффхэнгеров. Но при этом почти в каждой его главе содержится своя маленькая интрига, или интрижка, или какой-то неожиданный разрез — в общем, хочется верить, что большинство глав обладают и собственной махонькой целостностью, так что «Пёсий двор» должно быть удобно читать, например, по дороге на работу и учёбу. А ещё тут есть целый собственный мир, но без чепухи вроде эльфов и бластеров. Есть множество героев, но без злодеев и протагонистов. Есть неожиданные повороты, но есть и описание того, как жить после них (а это, согласитесь, подчас куда интереснее). Есть искреннее стремление изменить мир к лучшему и нет правых да виноватых. Их в политике не бывает. Короче, всё как в жизни. Только интереснее. Жизнь, увы, не выполнена в жанре свиного оргазма.
А это что считать за непотребства! Некоторые так и вовсе полагают ими чтение литературы, не входящей в школьный курс. И мы, вообще говоря, отчасти можем такие мнения понять. Господа несовершеннолетние наверняка ведь не успели ещё освоить весь Золотой Фонд Великой Классики и Классического Величия Мировой Литературы! А раз так, лучше им направить своё усердие как раз туда.
Ох. Алкоголизмом, табакокурением, плотскими переживаниями разнообразных сортов (впрочем, не сугубо плотскими, но иногда и вполне любовными, что, согласитесь, ещё страшнее). Единственным на четыре тома подлинно бранным словом. Кровопролитием — пусть не особенно смакуемым, но впечатлительных натур всё же лучше оберечь. Постановкой тяжёлых нравственных вопросов, ибо (мы даже процитируем вам кое-что для наглядности) «нет никаких сил человеческих делать то, что люди порой друг с другом делают, нет же сил уснуть после такого, и не в грохоте залпов дело». И конечно, переусложнённым синтаксисом.
Можно. Разумеется, можно — но мы написали такую, какую уж написали, о чём честно вас предупреждаем. Если вам ближе литература иного характера, давайте расстанемся друзьями. Мы ни в коем случае не хотим посягать на ваш душевный покой и будем вам искренне благодарны, если вы проявите сознательность и не станете читать книгу, способную вас измучить. А вы, пожалуйста, не мучьте нас претензиями, кои в свете бесчисленных наших предупреждений смотрелись бы, право, странно.
Третье. Это просто книга про политику выдуманного мира. Потому что политика — интересный, полный драматизма и, не побоимся этого слова, вечный способ взаимодействия людей и сообществ. Мы не пытаемся провести каких бы то ни было параллелей и что-то там сказать про политику мира реального, даже наоборот: писание, как и чтение, — это в известном смысле эскапизм. Если уж о чём-то мы речь и ведём, то как раз таки о вневременных свойствах власти и стремления к ней. Помилуйте, не опошляйте наш полёт привязками к актуальной действительности — полёты существуют не затем. И повторяйте как молитву: иногда сигара — это просто сигара, а толкования подчас больше говорят о толкующем, нежели о предмете спора.
Может быть, и напоминает, вам виднее — из вашего-то сегодняшнего дня. Но есть нюанс: мы задумали сюжет «Пёсьего двора» в 2010 году, запершись на кухне с мешком чаю и двумя мешками сигарет. У нас и свидетели имеются. Не только из числа сигарет. Ну и ежели совсем откровенно, знайте: мы с подозрением относимся к практике повсеместного обнаружения аналогий да параллелей. Начнёшь с параллелей, а потом чего доброго и лешего под кроватью разглядишь. Вы там поостерегитесь, а то боязно как-то.
На то, что нот всего семь — и как вы, спрашивается, так скоро догадались! А впрочем, из семи нот можно получить музыку на любой вкус. Поверьте, если вдруг мы захотим поговорить о реальной истории, мы сделаем это без малейшего стеснения — и уж точно не станем заигрывать с читателем при помощи маскировочного кокетства и прочих уловок не первой свежести. Право слово, мы сочиняли целый сеттинг не для того, чтобы дражайший читатель отчаянно разыскивал в нём сходства с реальным миром, а с совершенно иными целями.
Эстетически — отчасти. Но так ли велика эта часть? Да, Российская Империя конца XIX-начала ХХ веков чрезвычайно нам любезна. Как уже было сказано, в эстетическом смысле. Но в смысле фактическом и политическом различий куда больше, чем сходств. Вы всё ж таки попробуйте почитать внимательно, не впиваясь в полузнакомые названия.
Ответ на этот вопрос куда проще, чем вы себе, наверное, вообразили. Мы укоренены в русскоязычной культуре; она нам мила, нам хочется писать о чём-то изрядно к ней близком. Нас не интересуют Джоны и Джеймсы (хотя о Жаках и Людвигах мы уже сомневаемся), нам милее Алёши и Саши, особенно если Алёша — девица, а Саша может оказаться и Александром, и Сандрием, и Саном. Чтобы реальный мир заиграл совершенно новыми красками, подкрутить нужно всего пару колёсиков. Только не надо забывать, что краски — это лишь краски. То, чем нарисовано. А вот то, что нарисовано, к реальному миру имеет отношение исключительно самое общее, о чём мы уже сообщили вам примерно сорок раз.
Где в наш печальный век не постмодернизм? Отсылки, цитаты и аллюзии пробираются повсюду сами, поскольку таково уж содержимое людских голов. Но мы это содержимое стараемся пропускать через очень мелкое сито, ибо шуточки в ключе «ах, смотрите, я читал книгу N великого писателя M!» кажутся нам пошлыми и, прямо говоря, глуповатыми.
Нет, никак не может. В этом мире не было ни Иисуса, ни Ивана Грозного, ни Войны за независимость. Хуже того, переименованных версий тех же событий и персоналий тоже не было. То есть прям никаких аналогий. Мы как раз-таки пытались обернуть в узнаваемый эстетический фантик совершенно другой мир. Впрочем, технически «Пёсий двор», вероятно, относится к жанру социальной фантастики.
Посредством самого эффективного, что бывает в арсенале подлинного бойца слова: фактора неожиданности. Иными словами, выкручиваться мы не станем. Твирин назван в честь твирина из «Мора. Утопии». А Драмин — в честь персонажа по имени Drahmin из Mortal Kombat. А Мальвин — в честь Мальвины из «Буратино». (И у всех ударения переставлены, да что ж такое!) Вы могли заметить, что мы придаём именам героев большое значение, но избранная эстетика (то есть нелепость оных имён) позволяет иногда протаскивать в текст внутренние шуточки и тому подобное. Кстати, генералы Охраны Петерберга названы в честь коллег одного нашего друга — вот только коллеги вряд ли когда-нибудь сумеют распознать свои имена в генеральских. (Это может быть отчасти связано с тем, что коллеги — японцы.) В общем, у нас в головах застревают всякие слова и обрывки, из которых мы потом сшиваем монстров. Не заостряйте на этом слишком много внимания: это всё исключительно мелкая умственная моторика, не несущая особого смысла.
Быть может, и не хотят — мы, честно признаться, не проверяли, поскольку сами не горим желанием заводить отношения с какими бы то ни было издательствами. По многим причинам, из которых главная — наша твёрдая убеждённость в том, что эпоха бумажных книг потихоньку движется к завершению. Грустно это или повод для шампанского, совершенно несущественно, зато существенно, что модель потребления информации давно уж сменилась, и игнорировать сей факт кажется нам неприемлемым. Что же касается нашего бескорыстия, то тут всё ещё проще. Искусство должно быть свободным — или же очень, очень легко доступным. Как спички или сахар, ибо (с нашей точки зрения) искусство и есть спички и сахар. К тому же страсть как духоподъёмно делать нечто просто так, от избытка сил, потому что можешь, а не потому что кушать хочется. Кушать нам, разумеется, иногда хочется, но мы предпочитаем решать эту проблему не вмешивая в неё самые сокровенные свои душевные порывы.
Ну извините, чё.
Печать по требованию — чудесная практика, которая (в отличие от традиционного издательского дела) видится нам идеально соответствующей духу времени и потребностям юношества держать на полке сувенирные экземпляры особенно дорогих сердцу книг. Однако на деле мы покамест не созрели для поисков подходящей конторы, вёрстки макетов и прочей утомительной бюрократии. Нам бы сперва от строительства сайта отойти!
Четыре тома — это четыре тома. Знаете, бывают книги в четырёх томах (вы, наверное, как минимум об одной такой слышали). Такое разделение имело под собой определённые художественные основания, однако самостоятельностью тома похвастаться не могут, читать их следует по порядку и воспринимать частями единого произведения. Если же вас смутили четыре файла для скачивания, поясняем: совокупный объём «Пёсьего двора» таков, что не всякое устройство для чтения выйдет целым и невредимым из столкновения с файлом, содержащим все четыре тома. Верьте нам, мы проводили испытания и потому предпочли сей кирпич четвертовать. Но кирпич, без сомнения, закончен.
Будьте бдительны, сейчас вы нас неправильно поймёте: продолжение будет. Лет этак через эн, когда мы напишем что-нибудь ещё (и ещё, и ещё) и хорошенько стоскуемся по героям «Пёсьего двора». Нет, на целостность-законченность самого «Пёсьего двора» этот факт никак не влияет. Вообще-то мы не жалуем прямые продолжения и прочие сиквелы, ибо в большинстве случаев они рождаются от порочного нежелания бросать найденную ноту и душевной лени, но тут всё несколько иначе. Мы давным-давно решили, что хотим рассказать не только эту историю, но и историю о её далеко идущих следствиях. И давным же давно поняли: некоторые следствия уходят так далеко, что в одной книге им было бы тесно. Если вы пока не прочли «Пёсий двор», вам вряд ли очевидно, на что это мы намекаем, но намекать прозрачней мы не хотим, а потому переходите-ка вы лучше к следующему вопросу. Если же вы прочли до конца, то наверняка догадываетесь, зачем этой истории продолжение. Но имейте в виду: скорее всего, будет оно совсем иным и по форме, и по настроению, и вообще вы с большим трудом узнаете старых знакомцев. Жизнь-то не стоит на месте. Но на том мы и умолкаем, поскольку про эн лет до продолжения мы предупредили совершенно серьёзно. Пока что у нас совсем другие планы.
Нам неловко это говорить, но вы ошибаетесь — она просто другая. Тогда мы хотели написать такую книжку, теперь — этакую. И (страшно подумать!) однажды напишем ещё какую-нибудь. Нам до слёз жаль, если наши с вами представления о прекрасном прежде совпадали, а теперь разошлись, но «Чуму»-то у вас никто не отбирает. И простите нам обманутые ожидания. Возможно, однажды мы совпадём вновь.
Нам неловко это говорить, но вы тоже ошибаетесь — да-да, она просто другая, тогда такую, теперь этакую, а потом сам леший не ведает, что будет. Нам чрезвычайно лестно, ежели вам приглянулся «Пёсий двор», однако от прежних своих представлений о прекрасном мы не отказываемся. Просто прекрасного так много — аж глаза разбегаются! Не мечтайте, в общем, будто мы исправились, поумнели и разлюбили портовую брань. Да ни лешего! (Однако здесь брань по-прежнему неуместна.)
«Чума» — это первая наша книжка в соавторстве, которую мы вывесили на всеобщее обозрение. Поскольку её написали тоже мы и поскольку действие её разворачивается в том же самом выдуманном мире (хоть и в более позднем времени), сравнения неизбежны. «Пёсий двор» совершенно самоценен и без «Чумы в Бедрограде» читается запросто. Есть мнение, что у этих книжек едва ли не разная целевая аудитория. Вряд ли всецело, но зерно истины в упомянутом мнении имеется. Так что если после «Пёсьего двора» вы вдруг возжелаете почитать у нас что-нибудь ещё, нам есть что вам предложить, но будьте осторожны и для начала почитайте лучше очередные развесистые предупреждения. А то чем леший не шутит.
По большей части. Когда-то давно мы его выдумали, а теперь он нас не выпускает. Историй о нём, которые нам хотелось бы рассказать, ещё предостаточно. Чаще всего эти истории не связаны напрямую, но кое-чем всё же перекликаются, да и общность контекста им так просто с рук не сойдёт.
Потому, вероятно, что нас множественное число, а именно двое. Вдвоём мы и пишем. Вдвоём означает вдвоём, вплоть до анекдотического состояния «это моя рука? это моя нога? а это тогда чья?». По одиночке же у нас получаются совсем другие истории, а такие — только вместе. И не пытайтесь разгадать, где чей вклад, с этим не слишком успешно справляются и самые ближние из наших ближних. Давайте остановимся на том, что картинки рисует Альфина. Наверное.
Как вам будет угодно. Но главное, что вы можете сделать, — это поведать о существовании «Пёсьего двора» кому-нибудь, кому он тоже придётся по душе. В наш век избытка развлечений бывает непросто отыскать такое, которое подойдёт именно тебе, а потому нет ничего ценнее рекомендации доброго знакомца. И вы всегда можете написать пару слов нам — сюда, туда — или же выслать почтового голубя на bedrograd@gmail.com.
Примите наши искренние соболезнования. Если вас это спасёт, побеседуйте с нами о своём горе. Или не с нами, весь интернет к вашим услугам. Однако мы полагаем, что дурные впечатления выветриваются тем быстрее, чем меньше внимания вы им уделяете. Возможно, вам попросту следует скорее прочесть какую-нибудь другую книжку?
Это называется просветлением. Причём достигли его мы, потому что, скажем по секрету, мы сами эти вопросы и сочиняли. Круто, а? |
Надо бы написать ФАК
